«Ряв!» – 1913, «Взорваль» – 1913, «Зор» – 1914, «Агынстр» – 19… Стоп. Не 19..., а 2020. Это книга Светы Литвак, вышедшая в ковидном году, который, видимо, войдет в историю как один из самых черных, мрачных и проклинаемых. Но вот и поэтические книжки, оказывается, издавались, когда все сидели по домам и, как фронтовых сводок, ждали ежедневную статистику коронавирусной заболеваемости и смертности, надеясь (тщетно – это, кстати, последнее слово книги) на обнадеживающие изменения.
Ее избранное 2007 года (очень репрезентативное) называлось в концептуалистском духе – «Книга называется». Эта – в футуристическом, и акцент в ней действительно, как указано в аннотации, на «заумно-звучально-комбинаторной» и «визуально-графической» поэзии. Наверное, главный современный «академик зауми», бывший тамбовский, а ныне среднегерманский поэт Сергей Бирюков в предисловии упоминает, что Крученых всех знакомых поэтесс и художниц обращал в «заумниц». Но Света Литвак – никак не «заумница». «Спортсменка, комсомолка» – это не про нее. Если уж на то пошло, она – «заумник». И, если угодно, феминист: женское естество она воспринимает онтологически и даже отчасти язычески.

«Книга называется» была избранным еще из ХХ века. «Агынстр» ведь тоже как книга не писался, и это, по сути, избранное (Бирюков говорит: антология) – начала XXI века, в основном последнего десятилетия с его вековыми юбилеями: Первой мировой, Великой Октябрьской да и всех вышеперечисленных (и неперечисленных) футуристических шедевров. Будетляне, вот оно будущее. Ох, не веселое. И с еще более печальными перспективами.

«Агынстр» при всей его сонорности – это, конечно, никакой не «Ряв!»: на председателя земного шара Света Литвак не претендует. Если тут и «взорваль», то узконаправленный, может быть, подземный, подчеркнуто внутренний. Не расширяющаяся вселенная футуристов, а центростремительная сила, центробежное ускорение вплоть до окукливания как защитная реакция на тотальную хаотизацию окружающей реальности, на внешний распад. Прорыв к глубинному ядру, обнаженной безоболочной сущности – похоже, единственно живой и цельной в мертвеющем и рассыпающемся на фальшивые симулякры мире. «Агынстр» – это из лексикона дракона (изображенного автором на обложке книги), слово-приговор или предупреждение, диагноз реальности, катастрофическое (взрывное) фазовое состояние ее вещества. В книге вообще много слов из этого лексикона. Но это внутренний дракон, глубоко личный, не он правит миром и разрушает его. Нет, не тараканы в голове (хотя у кого их нет), но все же скорее в голове, чем снаружи, точнее, во сне, в глубоком сне, который как раз и прикасается таинственно к безоболочной сущности собственного внутреннего взрывного устройства, которое рано или поздно сделает свое дело.

Разумеется, эта сущность столь же отчужденная и герметичная, но другой у нас нет и быть не может:

Вест-Консалтинг, 2020. –150 с.Да, ситуация трагически-комическая (хотя разве когда-то было иначе?), и тому, что мы – прицепные болваны в челночном устройстве бесчеловечной машины бытия, в последнее время все больше очевидных свидетельств. Но таково, видимо, наше предназначение: шить (некстати вспоминается строчка из сентиментальной бардовской песенки – бывают странные сближенья), держать прямую строчку, в том числе поэтическую, выворачивать букварь наизнанку – пусть на свалку, главное, идти по основе. И, может быть, получится ткань бытия.
Вот лично у Светы Литвак, усугубляющей «иллюзии и наигры гор и дыр в углу», получается – еще как получается. И бытие, к слову, оказывается не столь уж бесчеловечное:

Это как раз она, «заумно-звучально-комбинаторная» поэзия: «вывернуть наизнанку букварь», выложить «как последнюю улику буквари». Но «энциклопедии» – уже другое, это концептуализм, конкретизм, чего тоже у Литвак в избытке. Яркий пример, да еще и с критической рецепцией Николая Байтова, «Сравнила я природу и стихи…». И ведь Байтов прав, отмечая, что «в уникально лаконичной форме, почти без слов, стихотворение пытается осмыслить очень сложный процесс, пытается понять и показать, почему поэзия стремилась – и пришла – к конкретизму».

Ну и, конечно, живопись, изобразительность – визуальная поэзия. Недаром мы «комически ворочаем» именно «живописную иглу». Все это в книге Светы Литвак соединяется (или чередуется) очень органически, естественно, давая неизменно яркий, эффектный результат.

Год дракона, конечно, закончится: «Всякому безумию, чей сценарий вымышлен, должен быть положен разумный предел». Но драконы никуда не денутся – ни внешние, ни внутренние. Есть «грандиозный план», нет его – не нам судить. Наше дело – «ворочать иглу», и, если выходят такие книги, как «Агынстр», значит, еще не все потеряно.